Неточные совпадения
Через час Анна рядом с Голенищевым и с Вронским
на переднем месте коляски подъехали к новому красивому дому в дальнем квартале. Узнав от вышедшей к ним жены дворника, что Михайлов пускает в свою студию, но что он теперь у себя
на квартире в двух шагах, они
послали ее к нему с своими карточками, прося позволения видеть его картины.
Странная мысль пришла ему вдруг: встать сейчас, подойти к Никодиму Фомичу и рассказать ему все вчерашнее, все до последней подробности, затем
пойти вместе с ним
на квартиру и указать им вещи, в углу, в дыре.
Мало было ему, что муку вынес, когда за дверью сидел, а в дверь ломились и колокольчик звонил, — нет, он потом уж
на пустую
квартиру, в полубреде, припомнить этот колокольчик
идет, холоду спинного опять испытать потребовалось….
Да и не поверит вам никто: ну, с какой стати девушка
пошла одна к одинокому человеку
на квартиру?
Но, рассудив, что взять назад уже невозможно и что все-таки он и без того бы не взял, он махнул рукой и
пошел на свою
квартиру.
Он вдруг посторонился, чтобы пропустить входившего
на лестницу священника и дьячка. Они
шли служить панихиду. По распоряжению Свидригайлова панихиды служились два раза в день, аккуратно. Свидригайлов
пошел своею дорогой. Раскольников постоял, подумал и вошел вслед за священником в
квартиру Сони.
Переведя дух и прижав рукой стукавшее сердце, тут же нащупав и оправив еще раз топор, он стал осторожно и тихо подниматься
на лестницу, поминутно прислушиваясь. Но и лестница
на ту пору стояла совсем пустая; все двери были заперты; никого-то не встретилось. Во втором этаже одна пустая
квартира была, правда, растворена настежь, и в ней работали маляры, но те и не поглядели. Он постоял, подумал и
пошел дальше. «Конечно, было бы лучше, если б их здесь совсем не было, но… над ними еще два этажа».
Поворотить сейчас и
пойти к самому надзирателю
на квартиру?
Я пришел к себе
на квартиру и нашел Савельича, горюющего по моем отсутствии. Весть о свободе моей обрадовала его несказанно. «
Слава тебе, владыко! — сказал он перекрестившись. — Чем свет оставим крепость и
пойдем куда глаза глядят. Я тебе кое-что заготовил; покушай-ка, батюшка, да и почивай себе до утра, как у Христа за пазушкой».
— Дуняша? Где-то
на Волге, поет. Тоже вот Дуняша… не в форме, как говорят о борцах. Ей один нефтяник предложил
квартиру, триста рублей в месяц — отвергла! Да, — не в себе женщина. Не нравится ей все. «Шалое, говорит, занятие — петь». В оперетку приглашали — не
пошла.
Но
на другой день, с утра, он снова помогал ей устраивать
квартиру. Ходил со Спиваками обедать в ресторан городского сада, вечером пил с ними чай, затем к мужу пришел усатый поляк с виолончелью и гордо выпученными глазами сазана, неутомимая Спивак предложила Климу показать ей город, но когда он
пошел переодеваться, крикнула ему в окно...
— Другой — кого ты разумеешь — есть голь окаянная, грубый, необразованный человек, живет грязно, бедно,
на чердаке; он и выспится себе
на войлоке где-нибудь
на дворе. Что этакому сделается? Ничего. Трескает-то он картофель да селедку. Нужда мечет его из угла в угол, он и бегает день-деньской. Он, пожалуй, и переедет
на новую
квартиру. Вон, Лягаев, возьмет линейку под мышку да две рубашки в носовой платок и
идет… «Куда, мол, ты?» — «Переезжаю», — говорит. Вот это так «другой»! А я, по-твоему, «другой» — а?
«В неделю, скажет, набросать подробную инструкцию поверенному и отправить его в деревню, Обломовку заложить, прикупить земли,
послать план построек,
квартиру сдать, взять паспорт и ехать
на полгода за границу, сбыть лишний жир, сбросить тяжесть, освежить душу тем воздухом, о котором мечтал некогда с другом, пожить без халата, без Захара и Тарантьева, надевать самому чулки и снимать с себя сапоги, спать только ночью, ехать, куда все едут, по железным дорогам,
на пароходах, потом…
Обломов, подписывая, утешался отчасти тем, что деньги эти
пойдут на сирот, а потом,
на другой день, когда голова у него была свежа, он со стыдом вспомнил об этом деле, и старался забыть, избегал встречи с братцем, и если Тарантьев заговаривал о том, он грозил немедленно съехать с
квартиры и уехать в деревню.
— Нет, нет, — у меня теперь есть деньги… — сказал он, глядя загадочно
на Райского. — Да я еще в баню до ужина
пойду. Я весь выпачкался, не одевался и не раздевался почти. Я, видите ли, живу теперь не у огородника
на квартире, а у одной духовной особы. Сегодня там баню топят, я схожу в баню, потом поужинаю и лягу уж
на всю ночь.
— Постой, Лиза, постой, о, как я был глуп! Но глуп ли? Все намеки сошлись только вчера в одну кучу, а до тех пор откуда я мог узнать? Из того, что ты ходила к Столбеевой и к этой… Дарье Онисимовне? Но я тебя за солнце считал, Лиза, и как могло бы мне прийти что-нибудь в голову? Помнишь, как я тебя встретил тогда, два месяца назад, у него
на квартире, и как мы с тобой
шли тогда по солнцу и радовались… тогда уже было? Было?
Я с ними простился и вышел, подумывая о шансах увидеться сегодня с Версиловым; мне очень надо было переговорить с ним, а давеча нельзя было. Я сильно подозревал, что он дожидается у меня
на квартире.
Пошел я пешком; с тепла принялось слегка морозить, и пройтись было очень приятно.
Я их
послал на нашу
квартиру, где у них все купили и заплатили, что они хотели, за что я и был бранен распорядителем наших расходов П. А. Тихменевым.
Я пошел-с, но Дмитрия Федоровича я
на квартире ихней не застал-с, а было уж восемь часов.
С другой стороны, Иван Федорович чем свет сегодня
послали меня к ним
на квартиру в ихнюю Озерную улицу, без письма-с, с тем чтобы Дмитрий Федорович
на словах непременно пришли в здешний трактир-с
на площади, чтобы вместе обедать.
Вдруг он бросил звонок, плюнул, повернул назад и быстро
пошел опять совсем
на другой, противоположный конец города, версты за две от своей
квартиры, в один крошечный, скосившийся бревенчатый домик, в котором квартировала Марья Кондратьевна, бывшая соседка Федора Павловича, приходившая к Федору Павловичу
на кухню за супом и которой Смердяков пел тогда свои песни и играл
на гитаре.
Приехали мы в Хабаровск 7 января вечером. Стрелки
пошли в свои роты, а я вместе с Дерсу отправился к себе
на квартиру, где собрались близкие мне друзья.
В пост Ольги мы прибыли 21 июня и разместились по
квартирам. Все наши грузы
шли на пароходе морем. В ожидании их я решил заняться обследованием окрестностей.
Но это были только мимолетные отголоски, да и то лишь сначала. А вообще, вечер
шел весело, через полчаса уж и вовсе весело. Болтали, играли, пели. Она спит крепко, уверяет Мосолов, и подает пример. Да и нельзя помешать, в самом деле: комната, в которой она улеглась, очень далеко от зала, через три комнаты, коридор, лестницу и потом опять комнату,
на совершенно другой половине
квартиры.
От этого через несколько времени
пошли дальше: сообразили, что выгодно будет таким порядком устроить покупку хлеба и других припасов, которые берутся каждый день в булочных и мелочных лавочках; но тут же увидели, что для этого надобно всем жить по соседству: стали собираться по нескольку
на одну
квартиру, выбирать
квартиры подле мастерской.
Она тотчас заявила себя;
на другой день после приезда я
пошел с сторожем губернаторской канцелярии искать
квартиру, он меня привел в большой одноэтажный дом. Сколько я ему ни толковал, что ищу дом очень маленький и, еще лучше, часть дома, он упорно требовал, чтоб я взошел.
На другой день с девяти часов утра полицмейстер был уже налицо в моей
квартире и торопил меня. Пермский жандарм, гораздо более ручной, чем Крутицкий, не скрывая радости, которую ему доставляла надежда, что он будет 350 верст пьян, работал около коляски. Все было готово; я нечаянно взглянул
на улицу —
идет мимо Цеханович, я бросился к окну.
Я не помню ни фамилии гробовщика, ни того «червонного валета», для которого он доставил роскошный гроб, саван и покров. Покойник лежал в своей
квартире, в одном из переулков
на Тверской. Духовенство его отпело и
пошло провожать
на Ваганьково. Впереди певчие в кафтанах, сзади две кареты и несколько молодых людей сопровождают катафалк.
Либеральный поэт шестидесятых годов П. В. Шумахер со своей
квартиры на Мещанской
идет на Яузу в Волковские «простонародные» бани.
— Обворовываю талантливых авторов! Ведь
на это я
пошел, когда меня с
квартиры гнали… А потом привык. Я из-за куска хлеба, а тот имя свое
на пьесах выставляет,
слава и богатство у него. Гонорары авторские лопатой гребет,
на рысаках ездит… А я? Расходы все мои, получаю за пьесу двадцать рублей, из них пять рублей переписчикам… Опохмеляю их, оголтелых, чаем пою… Пока не опохмелишь, руки-то у них ходуном ходят…
Всем Хитровым рынком заправляли двое городовых — Рудников и Лохматкин. Только их пудовых кулаков действительно боялась «шпана», а «деловые ребята» были с обоими представителями власти в дружбе и, вернувшись с каторги или бежав из тюрьмы, первым делом
шли к ним
на поклон. Тот и другой знали в лицо всех преступников, приглядевшись к ним за четверть века своей несменяемой службы. Да и никак не скроешься от них: все равно свои донесут, что в такую-то
квартиру вернулся такой-то.
Бегали от побоев портные, сапожники, парикмахеры, столяры, маляры, особенно служившие у маленьких хозяйчиков — «грызиков», где они, кроме учения ремеслу этими хозяйчиками, а главное — их пьяными мастерами и хозяйками употреблялись
на всякие побегушки. Их, в опорках и полуголых,
посылали во всякое время с ведрами
на бассейн за водой, они вставали раньше всех в
квартире, приносили дрова, еще затемно ставили самовары.
Однажды, когда все в
квартире улеглись и темнота комнаты наполнилась тихим дыханием сна, я долго не спал и ворочался
на своей постели. Я думал о том, куда
идти по окончании гимназии. Университет был закрыт, у матери средств не было, чтобы мне готовиться еще год
на аттестат зрелости…
Он жил
на квартире у немолодой вдовы, и по городу
пошли сплетни, что наш сухой и жиловатый лемур воспылал нежной страстью к своей дебелой хозяйке.
Крыштанович уверенным шагом повел меня мимо прежней нашей
квартиры. Мы прошли мимо старой «фигуры»
на шоссе и
пошли прямо. В какой-то маленькой лавочке Крыштанович купил две булки и кусок колбасы. Уверенность, с какой он делал эту покупку и расплачивался за нее серебряными деньгами, тоже импонировала мне: у меня только раз в жизни было пятнадцать копеек, и когда я
шел с ними по улице, то мне казалось, что все знают об этой огромной сумме и кто-нибудь непременно затевает меня ограбить…
Мне однажды пришлось записывать двух женщин свободного состояния, прибывших добровольно за мужьями и живших
на одной
квартире; одна из них, бездетная, пока я был в избе, всё время роптала
на судьбу, смеялась над собой, обзывала себя дурой и окаянной за то, что
пошла на Сахалин, судорожно сжимала кулаки, и всё это в присутствии мужа, который находился тут же и виновато смотрел
на меня, а другая, как здесь часто говорят, детная, имеющая несколько душ детей, молчала, и я подумал, что положение первой, бездетной, должно быть ужасно.
Он воротился смущенный, задумчивый; тяжелая загадка ложилась ему
на душу, еще тяжелее, чем прежде. Мерещился и князь… Он до того забылся, что едва разглядел, как целая рогожинская толпа валила мимо его и даже затолкала его в дверях, наскоро выбираясь из
квартиры вслед за Рогожиным. Все громко, в голос, толковали о чем-то. Сам Рогожин
шел с Птицыным и настойчиво твердил о чем-то важном и, по-видимому, неотлагательном.
Ну,
пошел я
на земскую
квартиру, а там и староста, и урядник, и наших балчуговских стариков человек с пять.
В одно погожее августовское утро по улицам, прилегающим к самому Лефортовскому дворцу,
шел наш знакомый доктор Розанов. По медленности, с которою он рассматривал оригинальный фасад старого дворца и читал некоторые надписи
на воротах домов, можно бы подумать, что он гуляет от нечего делать или ищет
квартиры.
— Ну, я
пойду, Кусицын. Мы себе наняли очень хорошенькую
квартиру, — счел он нужным объяснить Лизе, которую встречал
на общих собраниях в ДомеСогласия, кивнул головой и вышел.
Просто позвал меня к себе
на квартиру, а жена его в это время
пошла на базар за поросенком, — было рождество.
Но всем показалось скучным
идти среди ночи
на семейную
квартиру, входить
на цыпочках по лестнице и говорить все время шепотом.
— Оставим это. Так знаешь. Мари, я себе все время ищу вот такую девочку, как ты, такую скромную и хорошенькую. Я человек состоятельный, я бы тебе нашел
квартиру со столом, с отоплением, с освещением. И
на булавки сорок рублей в месяц. Ты бы
пошла?
Вихров ничего ей
на это не отвечал и, высадив ее у крыльца из кареты, сейчас же поспешил уйти к себе
на квартиру. Чем дальше
шли репетиции, тем выходило все лучше и лучше, и один только Полоний, муж Пиколовой, был из рук вон плох.
Дней через пять после смерти Смита я переехал
на его
квартиру. Весь тот день мне было невыносимо грустно. Погода была ненастная и холодная;
шел мокрый снег, пополам с дождем.
«Но для чего ж она как раз очутилась у дверей?» — подумал я и вдруг с удивлением заметил, что она была в шубейке (я только что купил ей у знакомой старухи торговки, зашедшей ко мне
на квартиру и уступавшей мне иногда свой товар в долг); следовательно, она собиралась куда-то
идти со двора и, вероятно, уже отпирала дверь, как вдруг эпилепсия поразила ее. Куда ж она хотела
идти? Уж не была ли она и тогда в бреду?
Когда я пришла домой, я отдала деньги и все рассказала мамаше, и мамаше сделалось хуже, а сама я всю ночь была больна и
на другой день тоже вся в жару была, но я только об одном думала, потому что сердилась
на дедушку, и когда мамаша заснула,
пошла на улицу, к дедушкиной
квартире, и, не доходя, стала
на мосту.
Он вызвал меня, неизвестно зачем, из
квартиры на лестницу и настоятельно стал требовать, чтоб я немедленно
шел к князю и передал ему вызов
на дуэль.
Было жарко, она задыхалась от усталости и, когда дошла до лестницы в
квартиру Егора, остановилась, не имея сил
идти дальше, обернулась и, удивленно, тихонько крикнув,
на миг закрыла глаза — ей показалось, что в воротах стоит Николай Весовщиков, засунув руки в карманы. Но когда она снова взглянула — никого не было…
День он
шел, а
на ночь десятский отводил его
на очередную
квартиру. Хлеб ему везде давали, а иногда и сажали за стол ужинать. В одной деревне Орловской губернии, где он ночевал, ему сказали, что купец, снявший у помещика сад, ищет молодцов караульных. Василью надоело нищенствовать, а домой итти не хотелось, и он
пошел к купцу-садовнику и нанялся караульщиком за пять рублей в месяц.